Владлену Ермакову
Тот самый двор, где я сажал березы,
Был создан по законам вечной прозы
И образцом дворов арбатских слыл:
Там, правда, не выращивались розы,
Да и Гомер туда не заходил...
Зато поэт Глазков напротив жил.
Друг друга мы не знали совершенно,
Но, познавая белый свет блаженно,
Попеременно -- снег, дожди и сушь,
Разгулы будней и подъездов глушь,
И мостовых дыханье, неизменно
Мы ощущали близость наших душ.
Ильинку с Божедомкою, конечно,
Не в наших нравах предавать поспешно,
И Усачевку, и Охотный ряд...
Мы с ними слиты чисто и безгрешно,
Как с нашим детством -- сорок лет подряд:
Мы с детства их пророки... Но Арбат!
Минувшее тревожно забывая,
На долголетье втайне уповая,
Все медленней живем, все тяжелей...
Но песня тридцать первого трамвая
С последней остановкой у Филей
Звучит в ушах, от нас не отставая.
И если вам, читатель торопливый,
Он не знаком, тот гордый, сиротливый,
Извилистый, короткий коридор
От ресторана "Прага" до Смоляги,
И рай, замаскированный под двор,
Где все равны: и дети, и бродяги,
Спешите же... Все остальное -- вздор.
