Он всегда косолапил, когда ходил,
И как-то странно поводил плечом.
У него было невнятное лицо,
С таким лицом хорошо быть палачом.
Лицо его было как сморщенное яблоко,
Забытое червями в первом снегу.
И сколько не силюсь, но цвет его глаз
Я почему-то вспомнить никак не могу.
Лет 15 назад у него был плащ,
Такой, из болоньи, рублей за 30.
Их продавали на каждом углу.
Их слали за водку нам прибалтийцы.
И у него был портфель крокодиловой кожи,
Но кожа была 100 %-ный кожзам.
А что он носил в этом портфеле,
Не знал никто, и не ведал он сам.
...Явно портфель был пустой,
Без вопросов, наверняка.
Я вспомнил, как я прозвал его -
"Янки Додсон", я звал его "Янки Додсон"
Каждое утро на втором этаже
Я всегда пил кофе и смотрел во двор.
Он проходил в своем сером плаще,
Слегка озираясь, как опытный вор.
И когда он скрывался за кустами, вдоль тропки -
А кустов во дворе у нас было много -
Я всегда говорил себе:
"Янки Додсон, я знаю, чем кончится эта дорога".
...Я всегда называл его именно так -
Я всегда называл его
"Янки Додсон", я звал его "Янки Додсон"
А когда вечерело, и мы с друзьями пили вино
Или пели песни, он всегда проходил мимо нас
В плаще нараспашку, суров, но весел.
Походка его не была очень твердой,
Но он крепко держал свой портфель под мышкой.
Мы кричали ему: "Выпей с нами, Додсон".
А он отвечал: "Пошли вы на хуй, мальчишки!"
...Именно за это я и прозвал его -
"Янки Додсон".
Я звал его "Янки Додсон"
"Янки Додсон". "Янки Додсон".
"Янки Додсон". "Янки Додсон".
"Янки Додсон".
