Она зубной подобна боли
И беспощадна, как клинок,
Она меня лишает воли
И, как смерч, сбивает с ног,
Она мне сердце рвёт на части,
Подобно злобному врагу,
И выносить её всевластье
Я больше не могу!
Монах бродячий мне поведал,
Заслышав про мою беду,
Что жид-аптекарь из Толедо,
Чернокнижник и колдун,
Настойкой мака и цикуты
Заставив мозг в дремоту впасть,
Из сердца может за минуту
Щипцами вырвать страсть!
И день и ночь по диким тропам,
Свою беспомощность кляня,
Я буду бешеным галопом
До Толедо гнать коня
И в обветшалую хибару
Ворвусь и крикну на бегу:
"Готовь щипцы, мошенник старый,
Я больше не могу!
Но, прежде чем тревожить раны
Груди моей полупустой,
Ты знай, старик: я пить не стану
Твой спасительный настой.
Рви по живому, дёргай разом
И мне забыться не позволь!
Чтоб жить остаться, я обязан
Запомнить эту боль.
Чтоб жить остаться, я обязан
Запомнить эту боль".
