Ой, чистое окно! За окном - воля.
Дом - не дом, а сказка, и чего тут только нет!
Даже добрый дух есть! Зовут - Коля.
А хоть бы и Дима звали, не о нём сюжет.
Сюжет о том, как - молодой, непослушный -
Парит вверху над домом кораблик воздушный.
Не то инопланетный, не то обман зренья -
Не дал объясненья пока никто.
Но средь застолья или в трезвой памяти,
Поодиночке либо всем народом враз -
Бывало, выглянем, а он, красавец, там летит, -
И значит как бы всё в порядке, с Новым годом вас!
Он порхает в вышине, как бабочка,
И тридцать первого числа, и первого.
А траектория его загадочна -
Не то парабола, не то гипербола...
Краткий год подобен дню, день под стать блику.
Спросят: чем вы жили? И не вымолвишь в ответ,
Что, мол, пили водку... ели клубнику...
А хоть бы и смородину, не о ней сюжет.
Сюжет о том, как - самой себе в радость -
Летела моя молодость, моя младость.
Махал крылом кораблик с небес и был светел...
Никто и не заметил, как он исчез.
А вместе с ним ушёл сюжет из повести,
И строчки вьются вкривь, как традесканция.
А пишу я их, к примеру, в поезде,
И следующая станция - Франция...
Вы мне скажете, что это, мол, лирика
И что кораблик тот в кино все видели.
А всё же мне бы на него, хоть изредка,
Поглядеть бы наяву, хоть издали.
Постучать бы в то окно, посвистать дико,
Вместо "гутен морген" кукарекнуть, как петух:
"Холодна ли водка? Сладка ль клубника?
Всё ли добрый дух сильней недобрых двух?.."
Не жду ответа, не ищу возврата.
Она затем и молодость, что крылата!
Чего не понял в двадцать, вдруг - поймёшь в сорок.
Уж тут никто не зорок. Всяк близорук.
И потому-то я сижу теперь в поезде,
А незабвенный мотылёк - кораблик мой -
По параболе несётся Бог весть где.
И конца и краю нет параболе той.
На честном слове или так, на отзвуке,
На первой буковке от слова честного,
Но летит он, кувыркаясь в воздухе,
По параболе Лобачевского...
Всяк был молодой. Да не всяк - старый.
Одного застолие влекло, другого - храм.
Кто бренчал монетой, а кто - гитарой:
Там-тарам-тарам-там-тарай... там-тарам-тарам...
