Все кончается неумолимо.
Миг последний печален и прост.
Как я буду без вас в этом мире,
Протяженном на тысячи верст,
Где все те же дома и деревья,
И метро, и в асфальте трава,
Но иные какие-то лица,
И до вас достучишься едва?
В час, когда распускаются розы,
Так остры обонянье и взгляд,
И забытые мной силуэты
В земляничных дворах шелестят,
И уже по-иному крылато
Все, что было когда-то грешно,
И спасаться от вечной разлуки
Унизительно мне и смешно.
Я унижен тобою, разлука,
И в изменника сан возведен,
И уже укоризны поспели
И слетаются с разных сторон,
Что лиловым пером заграничным,
К меловым прикасаясь листам,
Я тоскую, и плачу, и грежу
По святым по арбатским местам.
Да, лиловым пером из Риеки
По бумаге веду меловой,
Лиловеет души отраженье --
Этот оттиск ее беловой,
Эти самые нежность и робость,
Эти самые горечь и свет,
Из которых мы вышли, возникли,
Сочинились... И выхода нет.
2
Я выселен с Арбата, арбатский эмигрант.
В Безбожном переулке хиреет мой талант.
Кругом чужие лица, враждебные места.
Хоть сауна напротив, да фауна не та.
Я выселен с Арбата и прошлого лишен,
И лик мой чужеземцам не страшен, а смешон.
Я выдворен, затерян среди чужих судеб,
И горек мне мой сладкий, мой эмигрантский хлеб.
Без паспорта и визы, лишь с розою в руке
Слоняюсь вдоль незримой границы на замке,
И в те, когда-то мною обжитые края,
Все всматриваюсь, всматриваюсь, всматриваюсь я.
Там те же тротуары, деревья и дворы,
Но речи несердечны и холодны пиры.
Там так же полыхают густые краски зим,
Но ходят оккупанты в мой зоомагазин.
Хозяйская походка, надменные уста...
Ах, флора там все та же, да фауна не та...
Я эмигрант с Арбата. Живу, свой крест неся...
Заледенела роза и облетела вся.
