Незаживающие шрамы, кровоточащие раны...
Литры крови, килограммы боли,
Бесконечные метры желаний, надежды и мечты...
Я готов на все, чтобы избавить от такой боли...
На листах бумаги капли слёз и крови...
Срезали крылья, связали за спиной мои руки...
Хрустят кости от ненависти и злости...
Избивают чужие души, чтобы их спасти...
Из пасти хищника вырвать истину не в силах...
Сковывает мои движения страх и запах...
Пороха, кровь на шее, в ушах молчание...
Темнеет в глазах, я теряю сознание...
Мою веру, мои слова разносит по земле холодный ветер...
Вытер пот со лба, на глубине двух метров зарастая раны...
Шепчет мне о том, что ждет всех в будущем...
Правду о настоящем и о прошлом...
Наши раны — нестянущие краны,
Поток строк, данный,
На душе швами, рубцы и шрамы.
Ангел и дьявол, сами по себе мы все,
Но ищем виноватого, горбей себя горбатого,
Чреватого пуще нас, чей взгляд не виден,
Мой тоже. Пытаешься познать людей?
Считаешь рожи, ложе в саже?
Строки лажи, мелкие кражи.
Какой гарант тому кому дан талант,
Что новые раны не погубят его?
Не знаешь? Я тоже сюда не вхожий!
Рано радоваться дьяволу,
Все наладится, все загладится,
Раны сами по себе затянутся,
Взгляды поменяются. Время — это лучший доктор.
Каждый выбирает себе нужный сектор.
Страх, боль, обида, слёзы, нервные срывы,
Пелена тумана перед глазами, надрывы не дают тебе понять,
Что все изменится, раны затянутся,
Все на свои места вернется.
На моем теле раны, раны!
А там в Преисподней кто-то пишет драмы,
На моем теле раны, раны!
А там на небе Божественные храмы.
Я вокруг себя вижу много довольных лиц,
Я и сам пребываю из их числа,
Но бывает, что, свесив свою голову вниз,
Я хочу убежать и не видеть ресниц,
Тех людей, от которых мне не убежать.
Без которых, когда-то, придется жить дальше,
В их присутствии мне очень трудно понять,
Для чего я рожден, если они уйдут раньше.
Эта рана во мне с детства кровоточит,
И залить ее йодом я не вижу возможности,
Может взять всю эту прелесть из красных цветов,
Чтобы мне одному на поминках не плакать...
Наверное, странно слышать от молодого пацана,
Слава Господу, здорового, не обделенного умом,
Истории о жизни, о нестерпимой боли,
О глубоких ранах, о слёзах, о горе,
И это не пижонство, нет,
Мне есть, что рассказать тебе,
Я много уже видел, недолго быв на этой сцене:
В тельце финкой больно, не надолго, если помер,
Стянуло мясом рану, выжил, да и ладно.
На теле будет только след,
Что-то было? Типа нет!
Это как портачка:
Через месяц забываешь, вспоминаешь регулярно,
День за днём, за каплей капель точит память,
Сердца, рану время лечит — это вряд ли!
Точно не всегда, не всех, и уж точняк — не от всего!
Кому-то после расставания такая рана рвет нутро,
Утро следующего дня: ещё страшнее чем вчера,
Ещё мрачней ты, он подавлен,
И, наконец — исход летальный.
Я был знаком с людьми такими,
Кто умер только по причине «жизнь-дерьмо» и,
«Нету в мире ничего стоящего».
И когда-то кто-то ранен, кто-то в рану соль добавил,
Долгодействующий яд, чем старше — ближе к смерти...
Он оттолкнётся от депрессий или будет жить, но мучатся,
Я знаю так у многих, я в шрамах, даже более.
Я сумел сам поранится, мне с этим жить,
Но избавится от памяти я не хочу!
Я сам виновен, сам плачу!
