Сном называй, ворожбой, искушеньем,
Но - чуть разглядев этот праздник чумной -
Я возомнил, будто он соглашеньем,
Пускай краткосрочным, но связан со мной.
Без году неделя в цирке, меньше, чем тот ворон на Майорке,
Будь я - ну хотя бы не птенец, тогда оно бы - туда-сюда.
Мне же словно кто-то подмигнул - и вот, один во всей галёрке,
Обмер я и воздух обнял, не исчезнуть чтобы. Что да то да.
Кровь осеклась, бормоча "поздно, поздно".
Душа заметалась, сама не своя.
Словно у всех на глазах виртуозно
Не рыжий ковёрный споткнулся, а я.
Словно в заводной шкатулке вентиль или клапан, там не важно,
Сбился, ноту взял и отпустить не мог, о чудо, аж полчаса.
Всякий звук умолк, а этот нет, и - вполрезьбы, но так протяжно -
Длился, не кончался, не кончался он, покуда не кончился.
Семь с той поры январей незаметных
В архив отошло и быльём поросло.
Помню ещё, что крикун в позументах
Картавил, но это меня не спасло.
Я и не расслышал толком, что он объявлял, вертя фасадом.
Видно, речь его и впрямь была скорей корява, чем вычурна.
Понял я лишь то, что неширок под ним помост и рядом-рядом -
Бездна. Глубже впадины морской. Черней зуава. Черным-черна.
Врач говорит: магистраль не задета.
Испуг излечим. А могло б и убить.
Цирк отступил. Расцвела оперетта.
Любить ли её? Слух прошёл, что любить.
Впрочем, тут и "да" и "нет" верны, пиши рецепт, какой охота.
Легче не бывало, не бывало, не бывало экзамена.
Кто-то и тебя потом с шарманкою сравнит, в которой что-то
Долго замирало, замирало, замирало... И замерло.
