Почти не помню себя, но помню,
Как виноград покорялся полдню,
Как обмирали кроны, томился пруд.
И как напрыгался я в то лето,
Пытаясь жердью, добытой где-то,
С верхушки снять особенно крупный фрукт.
Как высоко надо мной и жердью
Шаталось то, что считалось твердью,
И, расшатавшись, било в колокола...
А под пятой, то есть очень близко,
Земля, имевшая форму диска,
Напротив, очень ровно себя вела.
В пробелах память, но сквозь пробелы
Нет-нет и выглянут, еле целы,
Невесть откуда стрелы в чехле и лук,
Медвежий клык (сувенир с Камчатки),
Состав какой-то взрывной взрывчатки,
Футбол зачем-то на стройплощадке вдруг...
Клубилась пыль, рикошетил гравий,
Бил по мячу расторопный крайний,
И те на этих сыпались, как в дыму...
В итоге тех побеждали эти,
Чему и радовались как дети,
Как будто было радоваться чему.
В провалах память, но и в провалах
Я различаю мазут на шпалах,
Одноколейный пригородный разъезд,
Рябину слева меж ив тщедушных,
Ложбину справа - и нас, идущих
Вдоль полотна, враскачку, на норд-норд-вест.
Легки подошвы. Среда нейтральна.
С произношением всё нормально.
За внешний вид - хоть завтра же к орденам.
В карманах ветер, в очах отвага.
Нас очень много, и вся ватага,
Не торопясь, идёт по своим делам.
К чему я это? К дождю, конечно.
К похолоданью, не ясно нешто?
К часам, в которых чижик своё пропел.
К очередям в октябре на почте -
А там и к заморозкам на почве,
А там и к снегу, белому, как пробел...
О, завитки на обоях синих!
Пустая трата каникул зимних.
Тринадцать лет, испарина, ларингит.
Пора, когда не маяк, не возглас,
А лишь один переходный возраст
Тебе и чёрный цербер, и верный гид.
В ту пору часто, закрыв учебник,
Я от амбиций моих ущербных
Провозглашал решённым вопрос любой.
И заключал, что двойного смысла
Иметь не могут слова и числа,
И пребывал отчаянно горд собой.
Но проходила неделя, две ли,
Слова смещались куда хотели,
Как А и Б, сидевшие на трубе.
И числа вновь обретали сложность.
И сознавал я свою ничтожность,
И изнывал от ненависти к себе...
С собою мне и теперь не слаще,
Но не о нынешней мгле и чаще
Веду я речи, не подводя черты.
Мосты потом - вколотить бы сваю.
Кто мы теперь, я примерно знаю.
Мне вот о чём скажи, собеседник, ты.
Скажи, разумник, поняв дельфинов,
Освоив эпос угрюмых финнов,
Передовых наслушавшись далай-лам, -
Кто были те, что по шпалам липким
До сей поры эшелоном гибким
Не торопясь идут по своим делам?
